— Эдуард Вениаминович, можно ли считать, что существует неформальная организация ваших сторонников?
— Это не организация, а сообщество людей, в основном нацболов, которые, видимо, считают меня своим духовным лидером.
— Изменились ли ваши идеологические взгляды за то время, что вы занимаетесь политикой?
— На протяжение последних восьми лет взгляды, отточенные в тюрьме, у меня не изменились. Я не стал либералом, в этом я оригинален и отличаюсь от других членов коалиции "Другая Россия". Я остаюсь сторонником социалистических идей, но я не марксист. Я сторонник народовластия, выступаю за создание Советов и широчайшее развитие местного самоуправления. Как считал, так и сегодня считаю, что высшим признаком народовластия являются свободные выборы. Народ волен избрать в парламент страны всех тех, кого он считает нужным, даже если это будут представители 25 партий. И навязывать свою волю народу, как это делают сегодняшние правители, недопустимо.
— Насколько ваши политические взгляды нашли отражение в ваших произведениях?
— В полной мере. Но я не просто писатель, а я в большей степени политик — персонаж современной истории. Люди меня знают, читая мои книги, статьи, знакомясь с моей биографией, слушая мои выступления на митингах, на радио "Эхо Москвы". Как бы не происходило это знакомство важно понимать, что политика — это всегда конфронтация, столкновение. У политиков всегда есть враги, иногда очень много врагов. Они могут вести нечестную борьбу, лить грязь на своих оппонентов. Сейчас про всех пишут разные мерзости. Про Ленина писали, что он брал деньги у германской империи. И надо понимать, кто и для чего все эти глупости пишет.
— Как же людям разобраться, кто такие нацболы?
— Нацболы — это самое яростное племя, которое сегодня существует. Самые радикальные противники режима. Достаточно сказать, что из них 150 человек, а может быть и больше, прошли через тюрьмы и лагеря. В дело защиты демократии они принесли больше всех жертв. Либералы взвились от боли, когда на три недели посадили Максима Резника, а у нас люди отсидели уже сотню лет. И это должно вызывать как минимум уважение. А все остальные предъявляемые нам претензии, дескать, кто-то там что-то неприличное написал на страницах нашей газеты, — это все мелко и глупо. Тонны разных слов низвергаются повседневно. Например, Гайдар разорил полстраны, обездолил, лишил сбережений около 75 миллионов человек. Это преступление, но многие демократы не стесняются подавать ему руку. Нацболы за свои убеждения подвергаются самым жутким репрессиям, 6 или 7 человек погибло при очень странных обстоятельствах, возможно, что это были убийства.
— За что их преследуют, чего хотят нацболы?
— Мы хотим свергнуть это средневековый, оскорбительный для граждан режим. Мы хотим, чтобы в России был многопартийный парламент, коалиционное правительство. Мы хотим свободы, других целей у нас нет. Мои высказывания более конкретны — не участвуя в предвыборной борьбе за президентский пост, я все же опубликовал свою программу для того, чтобы показать, что у нас есть предложения, заготовки идей.
— Насколько успешным, по-вашему, является проект "Другая Россия"?
— "Другая Россия" — самый серьезный противник власти, а потому этот альянс успешен. Другое дело, что я бы предпочел двигаться быстрее, оказывать на власть большее давление, теми же "Маршами несогласных". Мне хотелось бы, чтобы все проходило более интенсивно. На власть надо давить, создавать психологически неприятные для нее ситуации, конфликты. Я и мои сторонники хотели бы видеть "Другую Россию" более боевой организацией. Надо тонко улавливать момент и делать все вовремя, без промедления. Если врага не преследовать, он собирается с силами. Нельзя терять времени.
— Можно ли считать, что успешность проекта "Другая Россия" во многом связана с вашим тандемом с Каспаровым?
— Да, мы задаем тон в "Другой России". Каспаров как яркая пассионарная личность — один такой на всю Россию. Наше сотрудничество оказалось очень плодотворным, потому что мы дополняем друг друга: Гарри имеет авторитет у тех людей, у которых не имею я. Кроме того, у меня нет никаких претензий на личную власть. Для меня достаточно иметь возможность влиять на судьбу своей страны. Самая заветная моя мечта, чтобы мои ребята, получив хороший процент дружелюбия избирателей, оказались в парламенте.
— Вас не огорчает, что в коалицию не вошли крупные политические партии?
— Все меняется: жизнь, политика — должны меняться и организации. "Застывшие" политические структуры, такие как "Яблоко", КПРФ, не будут жить вечно. Они, как монументы, стоят на пути сил природы, желания свободы. Как потоки воды обходят плотину, так и эти силы обтекут существующие организации и стекутся к нам. Мы пророем новое русло рядом. Широкая коалиция проявится в форме вновь сформированных организаций как левых, так и правых. Таким образом и расширится наша коалиция.
— Касается ли все вами сказанное и отдельных политиков?
— Да, не стоит ориентироваться на сегодняшних персонажей. Им недолго оставаться на плаву. Политики выдыхаются, когда долго болтают, и перестают быть притягательными для масс. Например, я верю в то, что сейчас говорит Немцов, но я не вижу его будущей карьеры. Он оказался в ненужное время в ненужном месте. Он, конечно, не Гайдар, но на многих фотографиях Немцов запечатлен с одиозными личностями, теми, кого наш народ ненавидит и никогда не простит, а часть негатива падает и на него. Возможно, если он сядет в тюрьму, тогда люди ему поверят. А Гарри Каспаров чист, как и Никита Белых, Владимир Рыжков. И надо выбирать с кем стоять рядом. Это очень прагматичный подход, но его необходимо учитывать, если хочешь заниматься политикой.
— Кто вам нравится из молодых политиков?
— Масса растущих людей, которые работают со мной. Это нацболы. Но армия становится ущербной, недееспособной, если в ней много генералов. В Гражданском конгрессе было много "генералов", и они все перессорились. На мой взгляд, и в Комитете-2008 тоже было слишком много генералов. Лучше иметь талантливых капитанов и лейтенантов, которые со временем могут дорасти и до "генералов".
— Каким образом вы собираетесь привлечь в свои ряды сторонников?
— Этому будет посвящена конференция левых сил. Там соберутся разные организации и группы, и мы предпримем попытку сформировать новое пространство на этом фланге, чтобы привлечь на свою сторону тех, кто состоит в рядах КПРФ или за нее голосует, но при этом готов отказаться от телячьей покорности и пойти на бунт. Я не против таких личностей, как Зюганов, Кашин, Рашкин и других — многие из них симпатизируют нацболам, а многие просто не отваживаются их критиковать — но соглашательская политика партии окончательно себя скомпрометировала. Где попытка убрать из власти зарвавшихся негодяев? Партия не способна на такие решительные шаги, и за 15 лет сидения в депутатских креслах коммунистам ничего не удалось добиться. Трудящимся сейчас живется гораздо хуже.
— На каких идеологических принципах должна строиться объединительная платформа, должна ли она быть близкой программе КПРФ, в частности, включать такой пункт, как национализация сырьевых отраслей?
— Мне кажется, людей не очень интересуют все эти обещания чего-либо. При таком количестве "бы" все они становиться несбыточными. Людей интересует, что конкретно делается, чтобы у оппозиции была возможность вмешаться в политику и судьбу страны. Прежде надо завоевать власть, изменить ситуацию, а уж потом обещать национализацию. Лучшая агитация — это действия без сослагательных наклонений, действия, направленные на то, чтобы положить конец этим зловещим издевательским выборам и убрать из власти негодяев. Мы предпринимаем все для этого, и тот, кто хочет того же самого и видит, что такие попытки делаются, будет нам помогать. Люди хотят видеть победителей, храбрых людей, а не бумажную тьмутаракань.
— Если не парламентским путем, то как еще можно прийти к власти?
— Надо раздражать власть, демонстрировать ей свое неповиновение, от этого она будет все сильнее яриться. Вы видели, какое количество ОМОНа стягивают на наши мероприятия. Надо раздражать ее все время, все чаще, участить это ритм раздражения, тогда будет результат. Если не проводить "Марши несогласных" чаще, чем раз в три месяца, расходиться на лето, то власть успевает успокоиться. Это неудача, надо интенсифицировать процесс, сломать привычную наглость власти.
— Но правые, например, считают, что не надо так часто выводить людей на улицы, лучше провести одно-два масштабных мероприятия в год?
— Они не правы. Людей нельзя агитировать словесно, людей надо агитировать действием. Они примыкают к тем, у кого начинает получаться. Если правые хотят оставаться в безопасной оппозиции, то они проиграют, как и в предыдущие годы. Этот ложный путь — его нельзя повторять, надо идти и работать по-новому.
— Велика ли вероятность того, что из-за подобных тактических разногласий коалиция развалится?
— Демократы — очень ценные союзники, мы будем договариваться с ними, но я вижу свою правоту. Это не простое желание драки. Есть вполне разумные прагматические причины, которые заставляют именно так ставить вопрос. А все эти хорошие побуждения, воспитание веками и малыми делами, как это сейчас модно, защищать дворы — это путь в никуда. Это не сменит сути режима, он может и пойти на некоторые мелкие уступки. А на самом деле основное — это сломать привычку, когда один правитель выводит своего преемника, и власть передается из рук в руки, как краденное "добро", без участия не только политического класса, но и народа.
— Значит, вы не видите смысла в борьбе с уплотнительной застройкой?
— Это бесперспективно. Все эти второстепенные проблемы решаются, когда будет решена кардинальная проблема — свобода и подлинное народовластие. Агитация не должна быть словесной: "Мы вам прибавим 300 рублей, если придем к власти". Не так надо. Надо говорить: "Идемте вместе с нами, а когда придем к власти — возьмем все, что заслужили". Всем людям, будь-то учитель или затесавшаяся поэтесса, которые пришли на "Марши несогласных", нужен хотя бы призрак победы. Иначе они начинают жаловаться на нашу нерешительность, на то, что ничего не происходит. Пример должен быть действием, а не шелестящими брошюрками, которых за последние 20 лет выпущены мегатонны.
— Кстати, ваши враги говорят, что акции нацболов, поначалу яркие и идеологически выдержанные, выдохлись. Что вы можете им ответить?
— Я бы посмотрел на их бледные лица и жалкие шеи, если бы их преследовали и избивали, как нас. Мы делаем то, что считаем нужным, и не руководствуемся мнением со стороны. Мы работаем в новых условиях, и с новыми формами, сообразно обстоятельствам.
— А вас не сковывает семья, против тенет которой вы всегда выступали?
— У меня есть сын и в июле должна родиться дочь. Это большая радость для меня, я всегда хотел детей и выступал за суровый запрет абортов, хуже любой церкви, хотя во многом я с ней расхожусь. Церковь должна стать бедной. Печально видеть этот отвратительный разврат: все жирнее попы, все мощнее мерседесы. Я за бедных попов, которые с народом.
— А что вы думаете о будущем России?
— Я не думаю, я его делаю.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
