История агрессивной установки России в 19 веке начинается с середины 19 века с идеи новой "славянской цивилизации", которая должна изменить контуры существующего мира Западной цивилизации. Абстрактная идея Данилевского получила политическое бытие, начиная с Балканской войны 1876-го года и вылилась в первую "обиду на Запад", которая впрочем, локализовалась тут же как обида главным образом на Германию, после Берлинской конференции 1878 года, запретившей "большое славянское государство" на Балканах.
На этом надо остановиться и присмотреться к этой новой тогда политической идее. Это особая болезнь, которой будут болеть в 19-20 вв. только два народа и государства – Россия и Германия. При этом болезнь эта протекала у них в разные периоды и разной форме. И именно эта болезнь дотлевает ныне в ее последней мутации под останкинской иглой и в кремлевских башнях.
Эту духовную конструкцию стоит отличить от двух близких к ней увлечений – от национализма и от имперской идеи. В представлении историков и публицистов это всё сливается обычно в один мутный раствор. Вот составляющие этой смеси как раз и стоит разделить. В том числе и для того, чтобы найти правильное лекарство от давней эпидемии.
"Славяне" – это политический фантом, не существующее и не существовавшее в истории и политической реалии понятие. Но взятое из открытий и восторгов лингвистики, этнологии и мифологии 19 века. Точно так же как политическим и историческим фантомом являются "арийцы", мелькавшие перед взором немецких романтиков и мистиков 19 века. Только собственно политическим лозунгом и программой этот фантастический "мета-народ" – арийцы – стали в Германии уже в 20-ом веке. В Германии эта болезнь протекала как исторически короткое, но бурное помешательство. В России эта болезнь тлела много дольше, на время была вытеснена, затихла, но вспыхнула в недавнее время вновь.
Эта установка связана внутренними нитями с "национализмом". Частью новой "великой и становящейся цивилизации", будь то "славянской" или "арийской", является, конечно же, свой родной для мечтателя-геополитика народ. Идея мета-народа призвана в принципе быть мультипликатором националистического чувства. Подвести историческую более широкую базу под национализм. И, тем не менее, в политике идеи национализма и сверх-народа развиваются не всегда совместно. Национализм в политике работает обычно по одной схеме: историческая обида своего народа, – унижение, гонения, отторжения каких-то территорий со стороны "чужаков", – вызывает мобилизацию и стремление этих чужаков оттеснить и восстановить (или заново создать) независимость и единство национального государства. А вот идея создания цивилизации нового "сверх-народа" может идти вместе с националистическим рессантиментом, а может и своим собственным путем.
Сверх-национальная идея Славянской империи привела Россию к Первой мировой войне, но непосредственно с русским национализмом она не была связана. Удивительной особенностью этой войны кажется то, что Россия повалила головой и ввязалась в смертельную схватку не из-за, так или иначе понятых "национальных интересов", а за далекую через несколько границ от нее лежащую Сербию. Страну, с которой у тогдашней России не было даже никаких серьезных человеческих и экономических связей. Это кажется частью какой-то невероятной цепи случайных причин той войны... если только не принять во внимание главный "славянский миф", который двигал тогдашним российским руководством.
А вот нацистская Германия развернет свою агрессию по логике националистического рессантимента – отыграть назад "унижение" немецкого народа в Первой мировой, вернуть "исконные" территории и проч. Но замысел и энергия, которые двигали нацистским руководством, выходили далеко за пределы национальной политики. Они в их фантазмах восстанавливали цельность и чистоту "арийской цивилизации", подчиняя или уничтожая "нечистые народы", портившие "арийскую кровь". Т.е. война с Великобританией (которой он настойчиво предлагал мир) и США – это в глазах Гитлера роковое недоразумение в недрах одной "арийской" цивилизации, ради которой он и старался, ... уничтожая евреев и цыган.
Одержимость болезнью "сверхнации" протекала в России и Германии, как можно видеть, в разных формах по отношению к политическому национализму.
Очень не просто и отношение идеи "сверхнации" к имперской политической парадигме.
Россия 19-го века была империей, и вела себя как "нормальная империя". Вела себя как одна из тогдашних империй, – таковыми были на тот момент не только Великобритания и Франция, старые, потрепанные, и еще имперские Испания и Португалия, но и новые империи – Германия, Бельгия, Голландия, Италия, Япония. Россия захватывала технически отстававшие страны Востока и Юга. Как все... И в этой борьбе за "варварские территории" она сталкивалась с интересами других империй, – т.е. только с двумя из этих империй, – Великобританией и, в меньшей степени, Францией. Вот здесь происходила тогдашняя реальная борьба империй.
А вот с Германией тогдашняя Россия никаких конфликтов за имперские территории не знала. И при этом с Германией была связана теснейшими личными узами: немцы занимали устойчивое положение на всех социальных этажах русского общества, включая самый верхний, в отличие от представителей всех других имперских наций. С Германией Россия имела теснейшие экономические и культурные связи. И память общей борьбы с Наполеоном, и отсутствие военных конфликтов на протяжении столетия... И здесь начинается тайна невероятного и невозможного, казалось бы, политического союза. Россия вместе со своими вековыми соперниками Великобританией и Францией объединилась в союз Антанты против векового родственника, партнера и союзника Германии. Союз этот имел одно главное объяснение: именно Германия и Австрия стояли на пути главной и задушевной идеи русского истеблишмента – создания славянской империи на Балканах.
Самое укоренившееся и смешное заблуждение о Первой Мировой, – что это была "империалистическая" война, т.е. война империй за свои имперские привилегии и интересы. "Империалистическими" были для России Крымская и русско-японские войны. А вот Первая мировая начиналась и развивалась абсолютно вне интересов России как империи ради эфемерных интересов будущей "славянской империи" и славянской цивилизации.
В момент рождения российских агрессивных устремлений в Европе – они не были, вопреки почти всеобщему мнению, ни националистическими, ни имперскими. Это же самое придется впоследствии сказать и о нынешней войне.
*.*.*
О том, как установка на славянскую цивилизацию привела непосредственно к Первой мировой и как эта установка выгорела и рухнула и сменилась другой – в продолжении "Истории российской агрессивности".
! Орфография и стилистика автора сохранены
